15 января 2020 года после неожиданной отставки правительства Дмитрия Медведева Госдума прошлого созыва впервые в истории постсоветской России единогласно утвердила предложенную президентом кандидатуру премьер-министра. Видимо, в достижении такого небывалого прежде консенсуса свою роль сыграли и усталость от не слишком эффективной деятельности его предшественника, и эффект нового лица. Спустя шесть дней, 21 января, был сформирован новый кабинет министров.
Депутаты, ожидавшие, что им предложат для обсуждения, например, кандидатуру того же Сергея Собянина, были удивлены очередным инновационным кадровым решением президента. Впоследствии сам Владимир Путин объяснил, что ему аппарат предложил на выбор несколько политических фигур, но Мишустин — его личная инициатива. Эпоха тотальной цифровизации, внедрения управления с помощью искусственного интеллекта и использования нейросетей требовали профессионала, успешно применившего новые возможности в своём налоговом ведомстве. И президент, что называется, знал, как зовут такого специалиста.
Сразу было отмечено, что Михаил Владимирович сумел привести в кабинеты вице-премьеров сразу несколько своих прежних соратников, что явно выглядело проявлением высокого доверия Кремля. Чисто технический исполнитель вряд ли сразу получил бы подобную свободу рук в болезненном для многих наших групп влияния кадровом вопросе. А потом Мишустин попал из огня да в полымя: удар пандемии он ощутил на себе одним из первых. Ситуация была достойна триллера: больной, с трудом восстанавливающийся премьер должен был разрабатывать уникальные пути выживания экономики в условиях локдауна и свёртывания общей хозяйственной активности. Это теперь можно с чувством глубокого удовлетворения констатировать, что по